Сергей Фудель

Глава 5

«Во всем... видимом [в Церкви], - пишет Макарий Великий, - представляй себе образы и сени (тени. - С. Ф.) сокровенного: в видимом храме - образ храма сердечного». Каждый храм есть образ и подобие Церкви Христовой. Стены его отгораживают святыню Божию и людей, служащих ей, от мира зла. «Выйдите из среды их и отделитесь, - говорит Господь [через апостола]. Ибо... какое соучастие верного с неверным?» (2 Кор. 6: 17: 14-15). Зло мира - в грехах и страстях людей, и человек стремится, как в пристанище, в корабль Церкви. И внешне храмы часто строились в форме корабля; иногда же в форме круга, указуя на вечное существование Церкви, иногда в форме Креста, так как Крест есть ее основание. Конечно, было время, когда и этих зданий, и этих облачений духовенства, которые мы видим при богослужении, не было в Церкви. И конечно, в случае необходимости можно совершать богослужение и без особого храма, например в доме. Мученики совершали литургию и в темницах, и без облачений. Но любви христианской страшно, что люди в той же одежде и в том же помещении, в котором проходит их грешная жизнь, будут совершать священную службу. Есть благоговейный страх любви, боящийся оскорбить Любимого. Если этот страх будет жить в сердце, то он сам научит уважению, как к уставу, так и к обрядовой свободе. «Дух дышит, где хочет» - и в подчинении уставу, и в свободе от него. Вот мы стоим в храме перед началом литургии. Тишина собирает наши мысли и чувства, рассеянные в суете и в страстях. Уже горят везде лампады и свечи, напоминая о Невечернем свете Иисуса Христа: «И свет во тьме светит, и тьма не объяла его» (Ин. 1: 5). По тишине нам кажется, что служба еще не началась, но, наверное, мы ошибаемся. Первая часть литургии обыкновенно совершается вполголоса в алтаре. Она называется «проскомидия». Это приготовление к совершению Таинства и неразрывная часть его. Таинство совершается на пяти хлебцах, называемых просфорами, т. е. приношениями. Каждая из просфор имеет две половинки в знак того, что Христос есть одновременно и Бог и человек. На верхней половинке часто делается изображение креста и начальных букв слов «Иисус Христос», а также слова «Ника», что по-гречески означает "побеждает". Из пяти просфор священник берет одну и вырезает из нее четвероугольную часть, произнося слова: «В воспоминание Господа и Бога и Спаса нашего Иисуса Христа». Трижды произносит он эти слова, а мы подойдем поближе к алтарю, чтобы проникнуть умом и сердцем к таинственному воспоминанию дела Христова на земле. «Воспоминание» литургии не есть простое, человеческое, но божественное, непостижимое. «Сие творите в Мое воспоминание», - сказал Господь об этом Таинстве. Мы чувствуем, что здесь, в этом воспоминании, прошлое делается настоящим, что жертва Христова за мир готовится еще раз бескровно совершиться. Как хорошо сказал Гоголь: «Литургия есть вечное повторение великого подвига любви». «Литургия есть продолжающаяся Голгофа в Таинстве» (свящ. В. Свенцицкий). На литургии точно смещается время, точно уже совершается обетование, что «времени уже не будет» (Откр. 10: 6). Говоря о литургической «молитве воспоминания» (анамнезисе), архим. Киприан пишет, что «для первых христиан (она. - С. Ф.) была конкретность, реальность, что-то мистически осязаемое, а совсем не одно только воспоминание, как мы его понимаем». «Яко овча на заколение ведеся, - доносится снова к нам из алтаря. - И яко агнец прямо стригущего его безгласен, тако не отверзает уст своих... Во смирении Его суд Его взятся. Род же Его кто исповесть. Яко вземлется от земли живот (жизнь. - С. Ф.) Его». «Вземлется от земли жизнь» Христова, ибо «так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего Единородного... чтобы мир спасен был чрез Него» (Ин. 3: 16). Через смерть Христову - жизнь человечества. «Он грехи наши Сам вознес телом Своим на древо (крестное. - С. Ф.), дабы мы, избавившись от грехов, жили для правды: ранами Его вы исцелились» (1 Пет. 2: 24). Медленно произносит священник священные слова (они взяты из 53-й главы книги пророка Исайи), и мы опять слышим: «Жрется (приносится в жертву. - С. Ф.) Агнец Божий, вземляй (взявший. - С. Ф.) грех мира за мирский живот и спасение (за жизнь и спасение мира. - С. Ф.)». Эти слова бесконечно повторяются по их смыслу в различных древних христианских литургиях, в творениях отцов и в молитвах. «Ты сочетал, о Господи, Твое Божественное с нашим человеческим и наше человеческое с Твоим Божественным, Твою жизнь с нашей смертностью и нашу смертность с Твоею жизнью. Ты принял то, что было наше, и дал нам Твое» (Сирийская литургия Иакова). Но Бог сделался не только человеком, но человеком распинаемым, Бог стал закалаемым Агнцем. Вот почему св. Киприан Карфагенский, говоря о литургии, писал: «При всякой жертве мы воспоминаем страдания Господа, ибо жертва, приносимая нами, есть Его страдание». Все преображение человека и мира причиной своей имеет только одно: страдания и смерть Христову. Вот почему апостол Павел, говоря о литургии, пишет: «Всякий раз, когда вы едите хлеб сей и пьете чашу сию, смерть Господню возвещаете, доколе Он придет» (1 Кор. 11: 26). Как поется в молитве Великого поста, заменяющей на литургии Херувимскую, «Царь бо царствующих и Господь Господствующих приходит заклатися и датися в снедь верным». «Приходит (сейчас. - С. Ф.) заклатися»... Так в молитве перед причастием: «Присно (вечно. - С. Ф.) закалаемый». Или как в древней сирийской литургии Иакова: «Небесные силы стоят вместе с нами в святилище и совершают службу у Тела Сына Божия, закалаемого в нашем присутствии». Архимандрит Киприан пишет, что в воспоминании «Христовых страданий творится самое действие страстей (страданий. - С. Ф.) Господних». Это совершилось когда-то в мире, единожды и неповторимо, «на месте, называемом Голгофа», но это совершается вновь и вновь - и теперь в храме - бескровно в образах, но непостижимо реально, так что человечество до конца своей истории только этим живо и действенно: смертью и воскресением Христа, только этим жертвенным воздухом литургии. И только для того, чтобы мы еще яснее ощутили всю божественную действительность совершаемого, священник говорит: «Един (один. - С. Ф.) от воин копием ребра Его прободе, и абие (тотчас. - С. Ф.) изыде кровь и вода». Святитель Димитрий Ростовский пишет: «Прободены живоносные ребра Того, Кто из ребра создал Еву. Сей небесный Жених зиждет ныне от ребра Своего возлюбленную Себе невесту - Церковь Свою святую, искупленную кровию Его». «Страждет плотию Бог», - поется в одной молитве. На кресте было не призрачное, а истинно человеческое тело Бога, и именно благодаря тому, что оно было истинно человеческим, стали возможными и Церковь, и литургия. «Ибо кровь может исходить, - пишет св. Ириней Лионский, - только из жил и плоти и прочего, что составляет сущность человека, которою истинно сделалось Слово Божие и искупило нас Своею кровию». Весь замысел Церкви - в единстве любви. Поэтому при основании ее Христос молился: «Да будут все едино: как Ты, Отче, во Мне, и Я в Тебе, так и они да будут в нас едино» (Ин. 17: 21). И священник на проскомидии священнодействует в образах это единство Церкви с Богом. Прежде всего он смешивает в чаше вино с водой. Святой Киприан Карфаганский пишет: «Смешение в чаше воды с вином показывает союз народа с Христом, верующих - с Тем, в Кого веруют. Вода и вино после смешения в чаше так неразрывно соединяются что... не могут отделяться... так точно ничто не может отделить от Христа Церкви, т. е. народа, составляющего Церковь». Во образ единства Церкви, или ее соборности, священник совершает и другое священнодействие: вынимает частицы из отдельных четырех просфор во имя всех участников и небесной торжествующей и земной воинствующей Церкви, располагая эти частицы вокруг «Агнца» на дискосе. Дискос - это небольшое металлическое блюдце на подставке. Вот из второй просфоры вынимается частица «в честь и память Преблагословенныя Владычицы нашея Богородицы и Приснодевы Марии, Еяже молитвами приими, Господи, жертву сию в пренебесный Твой жертвенник». «Молясь Богородице, ангелам и святым, мы признаем их за одно таинственное тело Церкви, к коему принадлежим и мы... Молясь об упокоении усопших... мы считаем и их за одно тело с нами... Вот плод веры Христовой: единение любви со всеми... Ибо все - едино тело, един дух, едина Церковь, ангелов и человеков» (прот. Иоанн Кронштадтский). «Евхаристия есть соборное единство всех ее причастников» (архим. Киприан). Богородичную частицу священник кладет с правой стороны святого хлеба, т. е. уже положенного на дискосе «Агнца», со словами: «Предста Царица одесную Тебе, в ризы позлащенны одеяна, преукрашена». В толковании на эти слова из псалма Василий Великий пишет: «Пророк говорит о Церкви». «Слова сии, - пишет преп. Симеон Новый Богослов, - относятся к Пресвятой Богородице, но приличествуют и Церкви Сына Ее и Бога... Церковь есть тело Христово, и невеста Христова, и мир вышний, и храм Божий... надлежит родиться всем предуведанным от Бога и наполниться превысшему сего мира миру Церкви первородных, Иерусалиму небесному; и тогда совершится полнота Тела Христова, приняв в себя всех предопределенных от Бога быть сообразными образу Сына Его... Тогда... тело царицы Божией Церкви... явится всецело полным и совершенным». «Плоть Господня, - пишет там же тот же святой, - есть плоть Богородицы». Церковь и Приснодева Мария сливаются в сознании святых как воплощенное единство твари, как храм Божий, как «Соборное Существо».