Преображенное страдание
или Разговор с убиенным братом Иосифом

Здравствуй, брат Иосиф. Твоя душа, конечно же, видит как я стою и смотрю на твое тело, почивающее во гробе, в центре нашего Свято-Троицкого собора. Тебя привезли сегодня в полдень, а сейчас уже вечер. Все это время братия читает над тобою Псалтирь. Завтра предстоит отпевание и твое тело вернется в землю, чтобы восстать уже во второе славное пришествие Христово. При жизни я не знал тебя, но скажи откуда такое чуство, как будто мы давно знакомы? Откуда в душе эта тихая, светлая, радостотворная печаль? Быть может такие чувства всегда посещают смертных людей, когда они встречают святых? Но хотя я никогда не знал тебя, все-таки я не сомневаюсь в твоей святости. Эта уверенность не от ума, и не от чувств, она пришла откуда-то из более тонких и высоких сфер; в это верит душа, а ведь наша душа умнее нашего внешнего человека.

Не скрою от тебя, дорогой брат Иосиф, - и мою грешную душу на мгновение покрыла тень той страшной хулы, которую поспешил излить на тебя мир. Помолись, чтобы Господь простил мне эту слабость… Но от одной лишь тени этой ужаснулась душа моя. О, я узнал того, кто скрывается за этой хулой. Его почерк стал хорошо знаком христианам за последние две тысячи лет. Ведь это он, отец лжи, подобным образом клеветал на первых христиан, это он учил гонителей убивать святых, а потом клеветать, что они – христиане – страшные люди, тайно приходящие ночью на кладбища, чтобы пить кровь… в то время как христиане собирались для совместной молитвы и причастия Святых Христовых Таин. Уйди прочь от нас, сатана, мы не верим твоей лжи об убиенном тобою брате нашем.

Здравствуй, дорогой Иосиф. Ты ушел от нас, но твой уход станет для многих началом знакомства с тобою. Биография твоей души, я верю, уже написана на небесных скрижалях. Немного таких избранников. Сама Матерь Божия избрала тебя на служение ее чудотворному образу – Иверской Мироточивой иконе, чудесно явленной тебе 24 ноября (н.ст) 1982 г. И вот 15лет (целых 15 лет!) ты верно служил Пречистой Деве. За эти года чудотворная Икона, бережно охраняемая и всюду сопровождаемая тобой, исцелила сотни и сотни душ человеческих. Всегда живя как бы на грани двух миров: мира видимого и невидимого, будучи постоянным очевидцем чудес Божиих, являемых через Иверскую икону, ты, однако, как-то высказал мысль, что к чуду привыкнуть нельзя.

И вот – новое чудо, на сей раз оно явлено Богом непосредственно через тебя. Мы знаем, что тебя били, мучали, издевались и глумились над тобой. Как, должно быть, скорбела твоя душа когда она претерпевала такие мучения. Это были муки не только физические, но и душевные, вызванные лицезрением человеческого зла. Ведь твой убийца заманил тебя на заклание, как чистого смиренного агнца. И когда над твоей доверчивостью надсмеялись, душа твоя, наверное, сильно скорбела. Чем же заманил тебя убийца? Может быть он обещал тебе денег или ты нуждался в какой-либо его услуге? О, нет! Он заманил тебя тем, что попросил твоей помощи. Бес, подучивший его этому, конечно знал, что твое доброе сердце не сможет отказать просящему помощи …

Но вот все кончено. Ты претерпел до конца, ты заклан или – лучше сказать – ты призван Сыном Божиим в Его Пресветлые чертоги. Ты, всю свою жизнь посвятивший служению Его Матери, ушел от нас к своим высоким Небесным Друзьям. Чтож, всякому человеку нужно когда-то умирать, а что может быть лучше достославного мученичества, которого и сподобил тебя Господь.

Здравствуй, дорогой брат Иосиф, мы теперь часто будем поминать твое имя перед Богом. Аще обрящешь дерзновение пред Господом, то молись, добрый наш друг, о нас – оставшихся здесь. Пусть Господь сотворит чудо по твоим молитвам, пусть умягчит наши злые сердца, пусть научит нас любить, терпеть и прощать. Конечно же, это будет чудо, но ведь ты же, брат Иосф, сказал, что «к чуду привыкнуть нельзя». Чудо потому и чудесно, что оно выше грани возможного и невозможного. Оно всегда есть дар Бога человекам…

Скажи, дорогой брат Иосиф, почему до самой глубины пронзает душу весть о твоей кончине? Почему сердце и разум так поражены тем, что случилось с тобой? Почему хочется еще и еще стоять подле тебя и не хочется уходить из храма? Наверное потому, что через тебя, как и через всякого христианского мученика души верующих как бы встречаются со Своим Владыкой Иисусом Христом, Который есть первейший из всех мучеников.

Во святых Божиих человеках мы почитаем Христа. Поклоняясь мученикам мы поклоняемся Божественному Страдальцу. Не Его ли танственное присутствие так ясно и радостно переживает душа в эти минуты? И верится, что ты, дорогой Иосиф, уже зришь Сладчайшего Спасителя нашего, Который обетовал даровать спасение всем претерпевшим до конца.

И последнее. Мне хотелось бы рассказать всем людям о твоем лице, о том, что мы видели на нем в эти минуты прощания с тобой. А видели мы – преображенное страдание. На твоем лица запечатлелось изумление души, осознавшей, что час страданий вот-вот окончится и она через мгновение встретиться с Богом …

… Прошла ночь и наступил день, который останется в памяти навсегда. Сегодня был первый день твоей славы, дорогой брат Иосиф. Можно ли сомневаться в том, что слава сия будет расти, что православные людии во всех концах земли будут почитать христианский подвиг твоей жизни увенчанной мученичеством? Верится, что и после смерти ты продолжишь свое служение Господу, и новые человеческие души обновятся под впечатлением твоей мученической кончины. И ты вновь будешь приводить ко Христу новых Его служителей, как и при жизни ты это делал, ведь у тебя было 50 крестных детей…

Дорогой брат Иосиф, твое отпевание привлекло в наш Свято-Троицкий монастырь сотни людей. Их собралось столько же сколько бывает на Пасху. Однако настроение, по крайней мере у меня, было несколько иное, чем на Пасху. Мне показалось, что я присутствую на богослужениях Великой Субботы, вспомнилось благоговейное предстояние пред Плащаницей, когда душы верующих со страхом и умилением лицезреют спасительные страсти Господни и вспоминают Его погребение. Все происходившее сегодня, во время твоего отпевания и погребения, дорогой Иосиф, было также таинственно-величаво и светло-грустно. Конечно, были и слезы, да и как могли удержаться от них наши очи, когда при дневном свете мы яснее разглядели твое истомленное лицо, твое мученическое тело, украшенное язвами, как бы неким Божественным жемчугом. Мы видели твои руки, на коих остались багровые рубцы от пут, которыми связал тебя палач. Иосиф, Иосиф, бедный наш, дорогой, любимый Иосиф. Была ли среди нас такая каменная душа, которая могла остаться равнодушной к твоим страданиям? Была ли такая сожженная совесть, которая могла сомневаться в твоей непорочности? Хочется верить, что нет?

Прости и прощай, дорогой брат Иосиф… Вот мы вышли из собора и проводили твое тело до монастырского кладбища. Вот последняя молитва, и гроб опускают в могилу, и нам верится что эта могильная яма станет для тебя окном в небо. Вот мы кидаем по горсти земли в твою могилу. Вот и все…

Один человек недавно приехавший из России и «случайно» попавший на погребение брата Иосифа сказал мне: «Знаете, у меня было такое чувство, что я присутствовал не на отпевании и похоронах, а на чине Торжества Православия. Я совершенно четко осознал, что если бы даже в эти минуты нас всех вывели бы из храма и расстреляли, то все равно – мы победили!»

У гроба брата Иосифа мы всем существом своим осознали, что его мученичество это еще одна победа Христа над силами тьмы. Да и может ли быть иначе, ведь мы, христиане, веруем в то, что любовь Христова победит всякое зло. Не правда ли?..

А еще подумалось, что наступило такое время, когда перед нашими взорами как бы оживают «Жития святых».

Инок Всеволод, Свято-Троицкий монастырь (Джорданвилль), 29-30 октября (ст.ст.) 1997 г.

«Приходская жизнь», январь 1998 г.