Вашингтон English

Записки о литургии и церкви.

C. Фудель

Глава 9

Во время пения заповедей блаженства открываются средние, так называемые «царские» двери (в честь «Царя славы» Господа) для совершения «малого входа»: священник и диакон с Евангелием в руках идут от престола через «северные», т. е. левые от лица народа, двери на амвон. Это знаменует и напоминает собою выход Христа на Его проповедь. «Пришел Иисус в Галилею, проповедуя Евангелие Царствия Божия» (Мк. 1: 14). Свеча, несомая перед Евангелием, знаменует собою Иоанна Крестителя, который был и «предтечей» Господа, и «светильником света».

Этот выход Христа на проповедь осуществляется на литургии - уже не символически - через несколько минут после «малого входа» чтением Слова Божия - апостольских посланий и Евангелия. В литургии проходит в созерцании веры вся жизнь Спасителя. «В литургии мы, - пишет митрополит Солунский Николай Кавасила, - созерцаем Христа, в ней изобразуемого, Его дела и страдания. Ибо через псалмы, чтения и священнические действия и обряды Спасителево раскрывается смотрение... и есть тайноводство, как бы одно некое начертание единого тела Спасителевой жизни, представляющее видению все части этой жизни от начала до конца, дабы созерцание этой жизни освятило души и сделало их достойными восприятия священных даров.

И как тогда оно - это Тело - вселенную воскресило, так оно и душу взирающих на него соделовает лучшею и божественнейшею и вящих дарований духовных сподобляет». Тело Спасителя, по апостолу, есть Церковь. Значит, литургия, как «начертание единого Тела Спасителевой жизни», есть начертание Церкви. Перед самым чтением Слова Божия певчие поют «Святый Боже», или «Трисвятое». Эту молитву, по преданию, услышал в V веке в Константинополе мальчик в пении ангелов. Во время чтения Апостола священник молится про себя, или «тайно», о том, чтобы в сердцах наших воссиял нетленный свет божественного разумения Слова Божия. Для святых этот свет был не аллегорическим, а истинным. Один подвижник рассказывал о своем видении в храме: «Когда... прочитано было учение апостольское и вышел диакон читать Евангелие, я видел, что кровля церкви раскрылась, и видно было небо, и каждое слово Евангелия было как огонь и восходило до небес».

В древности не было тайных молитв священников, т. е. все молитвы, читаемые священником, читались им во всеуслышание: народ, составлявший Церковь, участвовал во всех молитвах ее. Архимандрит Киприан пишет: «Тайные... (молитвы. - С. Ф.) современная литургическая практика понимает как "секретные"... в древности было не так... Златоуст ясно поучает нас о том, что молитва совершается священником сообща с народом... При тайном чтении молитв Церковь... лишает верный народ участия в сознательной евхаристической жизни». Народ же в древности и пел все молитвы. Только с IV-V веков все большую роль в пении начинают занимать особые "певцы" - певчие, отделенные от народа. (…) Возглас «Премудрость, вонмем» или только «Премудрость», возглашаемый как в этой части литургии, так и в других, означает призыв к усилению внимания молящихся. «Прости» значит «станем прямо, благоговейно». Еврейское слово «аллилуйя» вообще означает «хвалите Господа», но «кроме буквального смысла, в нем есть род непереводимого радостного восклицания и хвалебного торжества». Блаженный Августин считал, что ни "Аминь", ни «Аллилуйя», слышанные в небе апостолом Иоанном (см.: Откр. 19: 1), невозможно перевести за их неизреченность.

Вспомним еще раз 3-ю главу Апокалипсиса: "И Ангелу Лаодикийской Церкви напиши: так говорит Аминь, свидетель верный...", где слово "Аминь" стало как бы личным именем Сына Божия. А понятию имени придается в Церкви очень большое значение. Для человека, живущего любовью к Иисусу Христу, имя Его есть Он Сам, в смысле действия Его благодати в том, кто Его сердцем призывает. Призываемое в любви имя Божие тут же отвечает человеку лучом любви Божией. Святой Ерма в «Пастыре» говорит: «Имя Сына Божия велико и неизмеримо, и оно держит весь мир». Этот же учитель Церкви называл Церковь «башней», а «имя Божие есть крепкая Башня» (Притч. 18: 10).

Вот почему священник Павел Флоренский говорил, что «имя Божие - это мистическая Церковь». Имя Божие есть «Начертание Божие», «солнце в малой капле воды», солнце, собранное в этой капле ради любви христианского сердца. Но если так в отношении свойства имени к именуемому Богу, то в подобии этого можно разуметь и имена человеческие. Надо принять их так, как бы принимали самих людей. Эти имена для нас тоже таинственное «начертание» каких-то живых душ, требующих нашей любви. Поэтому очень большое значение приобретает чтение за литургией имен людей, живых и умерших. Каждая частица, вынутая за них, будет погружена в Кровь Господню для очищения и вечной жизни. С какой же любовью и трепетом о чужой судьбе мы должны относиться к этим иногда затертым клочкам бумаги с именами часто уже давно всеми забытых на земле людей.

В этом - неумирающая память Церкви, вечная память Божия - Его любовь, собирание в ней человечества. Недавно, читая в алтаре записки, я прочел такую: «О спасении всех людей, родных, сродников, знаемых и не знаемых, болящую Лидию и всех болящих». Имена, произносимые на литургии, прочитываются вблизи от жертвенника и престола, на которых лежат Святые Дары, еще не освященные. Преподобный Феогност пишет: «Святые Дары, имеющие быть освященными, для того предлежат открытыми после Символа веры, что они некиим образом как бы молятся о приносящих и вопиют неизрекаемыми гласами к Живущему на небесах, да не презрит их... вспоминая вольное за грешников истощение Сына Своего, Его неизреченное схождение и человеколюбивое заклание».

Адрес нашего Собора

  • 4001 17th St. N.W.,
  • Washington, D.C., 20011

Телефон  (202) 726-3000

Email        webmaster@stjohndc.org

 

Пожертвовать

Go to top