«Я пришёл, чтобы люди имели жизнь в избытке... Я душу Мою полагаю за овец... Я - Пастырь Добрый... Я не наемник, которому нет дела до овец... Есть у Меня и другие овцы - не из этого двора и тех Мне надлежит привести, и голос Мой они услышат, и будет одно стадо и один Пастырь...» - это слова из притчи Христа о добром пастыре.

В стаде Христовом, в Церкви Его, имеющей быть вне нашего временного состояния, в вечности, т.е. там, где Бог будет все во всем (1 Кор. 15: 28), в том потустороннем стаде Христовом собраны все люди, которые уверовали и исполнили заветы Его «Вечного Евангелия» (Откр. 14: 6)? и из-за любви к которым Он приносит Себя в жертву. Для спасения всех людей приходит в мир Господь (1 Тим. 4: 10), чтобы было одно стадо и один Пастырь.

В этом деле всеобщего спасения и обожения помехой является таинственно, каким-то непонятным образом появившееся в мире зло -тот исконный «враг», тот «вор» или «волк», о котором говорится в притче о добром пастыре и который приходит для того, чтобы украсть, и убить, и погубить, чтобы не дать всем овцам достигнуть жизни вечной, который только и думает о том, как бы похитить или разогнать овец.

Этот таинственный «волк» хочет помешать спасительному делу Творца мира Пастыря-Христа не только в отношении тех овец, которые уже находятся в спасительной овчарне (т.е. в видимой, исторической Церкви Христовой), но волк хочет расширить свою безбожную деятельность в плане вселенском, общечеловеческом. Он хочет не только похитить и разогнать овец, уже находящихся в ограде двора, но его задачей является не допустить в ограду тех овец, которые почему-либо остались вне её.

Не будем задавать себе праздных вопросов о том, как это случилось, что есть люди (и их миллиарды), которые находятся вне «двора овчего», т.е. вне видимой ветхозаветной и новозаветной Церкви Христовой - на этот вопрос нашему временному сознанию не дано ответа.

Вопрос о происхождении зла в мире есть вопрос, выходящий за пределы нашего сознания, пребывающего во времени и в пространстве. Всё, что этому сознанию дано, это ощущать реальность зла и видеть его несовместимость с добром. Это в нашей возможности, и это мы воспринимаем ежедневным опытом нашей жизни.

И, странная вещь, мы воспринимаем зло не только вне нас, за оградой нашей собственной личности, но и в нас самих: мы видим, как таинственным образом зло уживается в наших душах совсем рядом с добром.

В овчарню нашего христианского сердца пробирается волк - (не в овечьей ли шкуре, часто?) и живёт вместе с ягнятами.

Всевидящий Пастырь Добрый знает об этом, но почему-то допускает это, и до поры до времени молчит. Не потому ли, что Он решил сделать нас свободными, чтобы мы добровольно выбирали Свет, и Добро, и Красоту, и Правду, и Любовь - без принуждения, без подсказки шли к Нему не как автоматы или рабы подневольные, но как свободные чада Божии?

«Каждый из нас, вместе с апостолом, скорбит, говоря: «Не понимаю, что делаю: потому что не то делаю, что хочу, а что ненавижу, то делаю!.. А потому уже не я делаю то, но живущий во мне грех... Добра, которого хочу, не делаю, а зло, которого не хочу, делаю. Если же делаю то, чего не хочу, уже не я делаю то, но живущий во мне грех... По внутреннему человеку нахожу удовольствие в законе Божием; но в членах моих вижу иной закон, противоборствующий закону ума моего и делающий меня пленником закона греховного, находящегося в членах моих. Бедный я человек! Кто избавит меня от сего тела смерти?» (Рим. 7: 15-24).

Каждый из нас знает эту внутреннюю раздвоенность, мешающую нашей целомудренной преданности Пастырю Доброму. С этой раздвоенностью мы боремся ежеминутно и, побеждая её, мы обретаем радость пребывания во дворе стада Христова.

Но почему, имея личный опыт раздвоенности, мы с таким трудом допускаем её наличие в других людях? Почему нам так трудно себе представить, что и в других людях не всё гладко, что в них тоже есть борьба и внутреннее противоречие?

Почему мы постоянно обманываем себя, предполагая, что в другом человеке не может быть этого сочетания доброго со злым? Почему других людей мы часто представляем себе какими-то монолитами, сделанными лишь из одного материала; и «симпатичные» нам люди представляются нам монолитами положительных качеств, а «несимпатичные» люди выглядят для нас монолитами недостатков? Ведь это огульное, предвзятое суждение мешает нам оценить человека и полюбить его за добрые его качества, несмотря на его недостатки.

В нашей односторонней оценке мы рискуем из-за дерева не увидеть леса, из-за какого-нибудь недостатка или греха человека не увидеть его ценных качеств, например, из-за недостаточной веры человека мы готовы закрывать глаза на его способность жертвенно любить; его природный дурной характер нас так раздражает, что мы, кроме этого дурного характера, ничего не желаем видеть хорошего. Усталость человеческую мы принимаем за нерадение и лень. Раздражительность человеческую мы принимаем за окаменелый, безысходный, неисправимый грех. Несогласие человека с нашими идеями мы принимаем за глупость. И, думая так, мы в наших мыслях изгоняем человека из того овчего двора, где Пастырь-Христос полагает душу Свою за всех овец.

Вместо того, чтобы быть сотрудниками Господа по привлечению всех людей в единое стадо Христово, ставя отрицательное клеймо на человека, мы этим мешаем желанию Спасителя простить всех людей, - а Он прощает и разбойнику на кресте, и мытарю-Матфею, и фарисею-Павлу, и грешнице Марии. Бросая камень в блудницу, мы в это время забываем о том, как на нашем месте однажды отнёсся к ней Христос (Ин. 8: 7, 11).

Не замечая добродетелей человека, а только его недостатки, не видя того, что мы должны были бы увидеть в первую очередь, мы этим доказываем нашу собственную, субъективную слепоту, мешающую увидеть образ Божий в нашем брате и сестре. А не увидя образа Божия в каждом человеке, мы этим клевещем на Творца, будто бы могущего так жестоко и несправедливо обидеть одно Своё творение!

И, главное, как можно думать, что только о хороших и послушных овцах заботится Спаситель, сказавший, что у Него есть овцы не только сего двора, но и другие овцы, которых Ему надлежит привести?

Эти овцы должны когда-то услышать голос Христов и, услышав, пойти к Нему. Этот голос они могут услышать через нас, христиан, конечно, т.е. через свидетелей Его воскресения. Прощая человеку его оплошности и грехи, мы этим принимаем участие в его восстании, оживлении и окрылении. Встать человек может, только ощутив в себе положительные силы и забыв о прошлом порабощении греху. По слову апостола Павла: «Забывая заднее (т.е. прошлое), простираться вперёд» (Флп. 3: 13).

Обращая внимание на добро в человеке, мы совершаем миссионерское дело привлечения его во Двор Христов, где, по церковной песне «празднующих глас непрестанный и бесконечная сладость зрящих Господнего лица красоту неизреченную».

Конечно, это открывается через молитву. Мы должны молиться не только о себе, но и друг за друга. Это первое и самое необходимое дело милосердия. Пусть следующие притчи Господни - о немилосердном должнике, о милосердном самарянине, о богатом и Лазаре, и о неправедном домоправителе, которые нам надлежит разобрать, повествующие о необходимости прощения обид, о добрых делах и добродетелях, вдохновят нас на это.

©В.Потапов
Вашингтон, 1995 г.